Мы живем в эпоху значительных перемен. Пандемия коронавируса затронула все стороны жизни общества, и музеи тоже не остались в стороне. Что произошло с музейной коммуникацией во время пандемии? Какой элемент коммуникации изменился?

Культурологи и музеологи определяют музейную коммуникацию как разновидность социальной коммуникации, которая связана с передачей значимой информации с помощью специфических музейных форм и каналов (музейный предмет, музейное пространство, музейная экспозиция, выставка) [1].

Очевидно, что одной из важнейших составляющих коммуникационного процесса является среда или контекст, а именно пространство, в котором осуществляется процесс. В социальной психологии рассматривается три вида контекстов: физический, психологический и социально-культурный [2]. К физическому контексту коммуникации традиционно обращается психология маркетинга [3, 4], что отражается в некоторых исследованиях музейной коммуникации посетителей [5]. Психологический и социально-культурный контексты коммуникации также описываются в работах по изучению музейной коммуникации [6], так как музеи в последние десятилетия перестали быть просто хранилищами, они превратились в социальные институты. Например, западные музейные психологи уже давно обращаются к синтезу исследований в области образования, нейропсихологии, музееведения [7].

Создаются модели категоризации посетителей музея не только с точки зрения социально-демографических параметров и частоты посещения, но и с привлечением их оценки и предпочтений. Например, разработана модель IPOP, в которой выделяются категории посетителей, отдающие предпочтение идее выставки, эмоциональной или социальной привлекательности, наслаждению экспонатами или своему сенсорному опыту [8].

Большой блок исследований последних лет посвящен рассмотрению коммуникации на экспозиции с помощью мультимедиа [9, 10, 11].

Таким образом, понятие музейной коммуникации посетителей постоянно обновляется и совершенствуется. Пока нет единой и общепринятой точки зрения на структуру и модели музейной коммуникации, но, безусловно, главным элементом музейной коммуникации является человек, находящийся в пространстве музея. Созданная нами модель музейной коммуникации посетителей позволяет с уверенностью утверждать, что в ситуации музейной коммуникации существует функциональный компонент, в основе которого лежит посетительская оценка пространства музея и элементов, входящих в понятие атмосферы музея. Пространство оценивается посетителями как физическое (пространство экспозиций и входной зоны), психологическое (профессионализм и доброжелательность персонала) и социально-культурное (архитектура здания) [12]. При посещении Эрмитажа посетители ведут свой диалог с музеем.

Диалог с посетителем — обязательное условие успешной музейной коммуникации. Музеи хотят вести этот диалог с посетителем, как справедливо отмечается в современных исследованиях, музей — это не тренажер, а собеседник, для которого важна индивидуальность каждого посетителя, как реального, так и виртуального [13, c. 33]. Современные музеи не только поддерживают традиционные функции сохранения и трансляции культурного наследия, формируя при этом ценностные ориентации человека, но и выполняют важную задачу — установление диалога с посетителем. Востребованность музеев в культурном пространстве современного общества постоянно возрастает, музеи стремятся быть интересными для всех поколений посетителей. В обществе и в самих музеях растёт интерес к социально-психологическим исследованиям музейной аудитории, так как в музее посетитель получает не только информацию, но эмоциональное переживание, современный музей превращается из учителя в собеседника.

Следовательно, музейную коммуникацию мы понимаем как социальное взаимодействие субъектов (музея и посетителя), способ социального бытия и конструирования смысловых полей. Она представляет собой деятельность, со-творение социальной реальности, а основным элементом музейной коммуникации является посетитель музея. Он активен, является со-творцом в пространстве экспозиции, не просто включён в процесс моделирования прошлого, но и приобретает новые знания и переживания [14]. Музеи служат не только просвещению и воспитанию членов общества, они служат и средством получения эстетического удовольствия. Очень важным является понимание характера того удовольствия, которое должен приносить музей. Удовольствие — обязательный элемент общения человека с музеем. [15].

Во время локдауна музеи, как и все культурные учреждения, были закрыты, поэтому музейная коммуникация посетителя могла осуществляться только дистанционно. После возобновления работы музеев были введены значительные ограничения, которые вносят изменения даже в функции музеев, такие как, например, установление и ведение диалога с посетителем.

Возможно ли такое понимание музейной коммуникации при онлайн-посещении музея? Посетители Государственного Эрмитажа своими «живыми» посещениями музея сразу после возобновления его работы ответили на этот вопрос. Исследование музейной коммуникации посетителей проводилось в 2020 году после окончания локдауна, в нем участвовали 200 человек (рис. 1). В проводимом исследовании помимо разработанной и апробированной нами в исследованиях 2018–2019 годов методики, использовались закрытые вопросы о посещении онлайн-экскурсий теми, кто пришел в музей «вживую» и необходимости таких экскурсий. Например, при проведении анкетирования посетителей Главного штаба Государственного Эрмитажа мы выяснили, что далеко не все посещали Эрмитаж дистанционно и не очень хотят видеть онлайн экскурсии по Главному штабу (рис. 2).

Рис. 1. Посещение онлайн экскурсий по Эрмитажу, N=200
Рис. 2. Оценка необходимости онлайн экскурсий (по 5-бальной шкале), N=200

Согласно разработанной нами ранее методике и на основании многочисленных исследований, в которых приняли участие 2580 посетителей Главного штаба Государственного Эрмитажа в возрасте от 15 до 85 лет, в музейной коммуникации посетителей было выделено три компонента. Компоненты были выделены с помощью факторного анализа данных, полученных при проведении социально-психологических исследования посетителей. Функциональный компонент связан с удовлетворенностью психологической атмосферой музея и проявляется в организации музейного пространства, личностный компонент связан с эмоциональной вовлеченностью посетителей в тематику экспозиций, идентификационный компонент связан с принадлежностью к социальной общности посетителей и проявляется в определении себя как посетителя музея [12].

После возобновления работы Главного штабы были продолжены исследования музейной коммуникации посетителей. Исследования были проведены с использованием методов наблюдения, интервью и анкетных опросов (выборка составила 400 человек), данные обрабатывались также в программе SPSS Statistica v.20 с помощью анализа средних значений, частотного анализа, сравнительного анализа независимых выборок с применением параметрического Т-критерия Стьюдента (рис. 3).

Рис. 3. Сравнение оценок атмосферы Главного штаба до и во время пандемии, N=400

Можно с большой долей уверенности утверждать, что в музейной онлайн-коммуникации практически отсутствует один из важнейших ее компонентов — функциональный, который связан с получением удовлетворения от нахождения в пространстве музея. Это то, что сейчас принято называть «атмосферой». Невозможно дистанционно оказаться в пространстве музея и почувствовать его атмосферу. На примере Главного штаба можно подтвердить, что оценки элементов атмосферы музея не меняются в связи с пандемией коронавируса.

Как очевидно из приведенных данных, собранных с помощью шкалы суммарных оценок Р. Лайкерта и обработанных методом сравнительного анализа, статистически значимых различий в оценке параметров атмосферы музея (в функциональном компоненте музейной коммуникации) получено не было. Для сравнения использовались две выборки посетителей с проверкой нормальности распределения (критерии асимметрии и эксцесса).

Таким образом, мы можем сделать обоснованный вывод о том, что в реальной музейной коммуникации посетитель через пространство музея вступает в невербальный диалог с музеем, следовательно, происходит формирование интерсубъектного взаимодействия имеющего отношенческую природу. Посетители онлайн-ресурсов музеев могут только вообразить, представить себе собственные сенсорные реакции. Со-творчества музея и посетителя не происходит, так как по нашим данным такое со-творчество возможно только на музейной экспозиции, которая является медиатором между музеем и посетителем [14]. В процессе музейной коммуникации в таком музее, как Эрмитаж, всегда на первый план выходит эстетическая потребность.

Рассматривая эстетическую составляющую в процессе музейной коммуникации, мы исходим из того, что существует синтез сенсорного и социального, в который зритель включается в ситуации непосредственной коммуникации с музеем. Для удовлетворения определённой потребности человек организует свое поведение, установка позволяет выбрать вид активности, а атрибуция служит для объяснения событий. Потребность становится «прозрачной» и переживается как собственная нужда [16]. Эрмитаж учит посетителя переживать эстетический опыт, не обучая его тому, как необходимо это делать [17].

При онлайн посещении Эрмитажа возникающая у человека эстетическая потребность переживается, как желание увидеть все «вживую», поэтому онлайн-экскурсии просто стимулируют к посещению Эрмитажа.

В последние годы особенно популярным становится интерактивное взаимодействие музея и посетителя с использованием мультимедийных средств на экспозиции и в виртуальном пространстве. Например, в Музее естественной истории в Денвере (DMNH) после реконструкции добавили в экспозицию интерактивные компоненты, мультисенсорную стимуляцию и динамические дисплеи. Затем провели исследование восприятия экспозиций до и после реконструкции. Было установлено, что после реконструкции посетители обратили внимание на большее количество экспонатов, что, оптимизировало опыт посетителей [18].

Возможна ли такая оптимизация опыта посетителя в Эрмитаже? Скорее всего, нет, так как  Эрмитаж не оптимизирует, а создает опыт посетителя. Даже временная выставка «Искусственный интеллект и диалог культур», которая проходила в Главном штабе Государственного Эрмитажа в 2019 году, весьма противоречиво воспринималась посетителями музея. При анализе данных было отмечено, что 50% опрошенных не готовы были ответить на вопрос, что именно перед ними: технические достижения или произведения искусства. Исследование проводилось непосредственно на выставке, выборка составила 200 человек (рис. 4).

Рис. 4. Противоречивое восприятие экспонатов выставки Искусственный интеллект и диалог культур», N=200

Современная мультимедийная среда не стала для посетителя Главного штаба новым опытом, а просто дополнила уже имеющийся. Ситуацию музейной коммуникации посетителя в среде необходимо изучать целостно, разрабатывая модель для определения характеристик восприятия различных выставочных пространств, так как именно восприятие пространства является предиктором релаксации в выставочной среде.

При дистанционном посещении Эрмитажа оценочные суждения выносятся посетителем на основании интереса к онлайн-ресурсам и прошлого опыта. Можно ли в этом случае говорить о сохранении музейной коммуникации посетителя? Скорее всего, нет.

Музейная коммуникация посетителя в виртуальном пространстве представляется весьма проблематичной, так как отсутствует один из основных компонентов — среда, в которой проходит коммуникация. Музейная среда необходима человеку, она дает возможность испытать особенные эмоции. Хотелось бы закончить словами Н. Ф. Федорова, сказанными еще в XIX веке: «Каждый человек носит в себе музей, носит его даже против собственного желания, ибо хранение есть закон коренной. Для музея человек бесконечно выше вещи, для культуры — вещь выше человека» [19, c. 371].

Библиографическое описание

Харитонова, Т.Ю. Музейная коммуникация: реальность и виртуальность // Культура и технологии. 2021. Том  6. Вып. 3. С. 134-140. DOI: 10.17586/2587-800X-2021-6-3-134-140

DOI
10.17586/2587-800X-2021-6-3-134-140
Литература
  1. Сапанжа О.С. Теория музейной коммуникации. История, модели, стратегии. Образовательные технологии [Электронный текст]. Дан. (2 Мб). Киров: Изд-во МЦИТО, 2017. 1 эл. оп. диск (CD-R).
  2. Матьяш О.И., Погольша В.М., Казаринова Н.В., Биби С., Зарецкая Ж.В. Межличностная коммуникация: теория и жизнь / Под науч. Ред. О.И. Матьяш. СПб.: Речь, 2011. 560 с.
  3. Heide M., Gronhaug K. Atmosphere: Conceptual issues and implications for hospitality management // Scandinavian Journal of Hospitality and Tourism. 2006. Vol. 6. Iss. 4. Р. 271–286. DOI: 10.1080/15022250600979515
  4. Vogels I. Atmosphere metrics: Development of a tool to quantify experienced atmosphere // Probing Experience / Westerink J.H.D.M., Ouwerkerk M., Overbeek T.J.M., Pasveer W.F., de Ruyter B. (eds). Philips Research. 2008. Vol. 8. Р. 25–41. DOI: 10.1007/978-1-4020-6593-4_3
  5. Schorch P. The experience of a museum space // Museum Management and Curatorship. 2013. Vol. 28. Iss. 2. Р. 193–208. DOI: 10.1080/09647775.2013.776797
  6. Харитонова Т.Ю. Психологические аспекты музейной коммуникации: опыт изучения и возможности использования // Музеи-заповедники – музеи будущего / Отв. ред. М.Е. Каулен, Г.Р. Руденко, И.В. Чувилова. Елабуга: ООО «ЕлТИК», 2015. С. 247 - 256.
  7. Falk J.H., Dierking L.D. Learning from Museums: Visitor Experiences and the Making of Meaning. Rowman & Littlefield, 2000.  272 p.
  8. Pekarik A., Schreiber J. B., Hannemann N., Richmond K. Model IPOP: A theory of experience preference // Curator: The Museum Journal. 2014. Vol. 57. Iss. 1. Р. 5–27. DOI: 10.1111/cura.12048
  9. Anyfanti G., Kouladis V., Dimopoulos K. A social semiotic framework for the analysis of science exhibits // Science exhibitions: Communication and evaluation / A. Filipoupoli (Ed.). Edinburgh: Museums Etc., 2010. Р. 102–149.
  10. Dahl T.I., Entner P.S., Johansen A.-M.H. Is our fascination with museum displays more about what we think or how we feel? // Visitor Studies. 2013. Vol. 16. Iss. 2. Р. 160–180. DOI: 10.1080/10645578.2013.827011
  11. Henning M. Museums, media and cultural theory. Maidenhead, UK: Open University Press, 2006. Р. 47–75.
  12.  Харитонова Т.Ю. Социально-психологические особенности посетителей в ситуации музейной коммуникации (на примере Главного штаба Государственного Эрмитажа). Автореферат диссертации на соискание степени кандидата психологических наук. СПб: Изд-во Гос. Эрмитажа, 2018. 23 с.
  13. Гук Д.Ю. Культурное наследие в цифровом пространстве. Санкт-Петербург: Изд-во Гос. Эрмитажа, 2021. 94 с.
  14. Никонова А.А. Медиация, интерпретация, творчество: границы трансформации музейного пространства // Вестник СПбГУ. Сер. 17. 2015. Вып. 2. С. 73–78.
  15. Философия музея: Учебное пособие / М.Б. Пиотровский, О.В. Беззубова, А.С. Дриккер; Под ред. М.Б. Пиотровского. М.: НИЦ Инфра-М, 2013. 192 с.
  16. Вилюнас В.К. Психология развития мотивации. СПб.: Речь, 2006. 458 с.
  17. Kharitonova T.  Learn without learning: experience of art perception in museum (experimental studies at The State Hermitage Museum) // The Future of Education Conference Proceedings. First Edition June 2019. P. 32-38. DOI: 10.26352/D627_2384-9509
  18. Harvey M.L., Loomis R.J., Bell P.A., Marino M. The influence of museum exhibit design on immersion and psychological flow // Environment and Behavior. 1998. Vol. 30. Iss. 5. Р. 601-627. DOI: 10.1177/001391659803000502
  19. Федоров Н.Ф. Музей, его смысл и назначение: Собр. соч.: В 4 т. М., 1995. Т. 1. С. 370 – 437.
Russian